Вспоминая о своем нежном возрасте, 32-летний Чехов назвал его «довольно мрачным». Причиной тому не столько атмосфера провинциального Таганрога, сколько тяжелое положение их многодетной семьи, её более чем скромный достаток и отношения, далёкие от идеальных. Деспотизм отца, телесные наказания: «Он сёк меня розгами, драл за уши, бил по голове, и я, просыпаясь, каждое утро думал прежде всего: будут ли сегодня драть меня?» – признание из чеховского письма.
Или вот он пишет брату Александру: «Вспомни те ужас и отвращение, какие мы чувствовали во время оно, когда отец за обедом поднимал бунт из-за пересоленного супа или ругал мать дурой».
Когда Антон поступил в гимназию, то сразу спросил своего товарища по парте: «Тебя часто секут дома?» Услышав ответ: «Меня никогда не секут», –Антоша был изумлен. Позже он говорил Вл. И. Немировичу-Данченко: «Знаешь, я никогда не мог простить отцу, что он сёк меня в детстве».
Или вот он пишет брату Александру: «Вспомни те ужас и отвращение, какие мы чувствовали во время оно, когда отец за обедом поднимал бунт из-за пересоленного супа или ругал мать дурой».
Когда Антон поступил в гимназию, то сразу спросил своего товарища по парте: «Тебя часто секут дома?» Услышав ответ: «Меня никогда не секут», –Антоша был изумлен. Позже он говорил Вл. И. Немировичу-Данченко: «Знаешь, я никогда не мог простить отцу, что он сёк меня в детстве».
История с уткой
Кухарки в доме не было, жили небогато. Характерный эпизод: как-то раз мать послала Антона с братом Иваном на базар купить еды на обед. Была куплена утка, которую Антон всю дорогу теребил, чтобы бедная птица кричала ещё громче. Объяснял он это так: «Пусть все знают, что мы тоже кушаем уток!»
Свои детские годы в Таганроге Александр описывал так: «Первую половину дня мы, братья, проводили в гимназии, а вторую, до поздней ночи, обязаны были торговать в лавке по очереди, а иногда и оба вместе. В лавке же мы должны были готовить и уроки, что было очень неудобно, потому что приходилось постоянно отвлекаться, а зимою, кроме того, было и холодно: руки и ноги коченели, и никакая латынь не лезла в голову».
Свои детские годы в Таганроге Александр описывал так: «Первую половину дня мы, братья, проводили в гимназии, а вторую, до поздней ночи, обязаны были торговать в лавке по очереди, а иногда и оба вместе. В лавке же мы должны были готовить и уроки, что было очень неудобно, потому что приходилось постоянно отвлекаться, а зимою, кроме того, было и холодно: руки и ноги коченели, и никакая латынь не лезла в голову».
«Фабрика рабов»
В 1868 году Антона отдали в приготовительный класс таганрогской мужской гимназии. Антон учился в гимназии до 1879 года. В третьем классе его оставили на второй год из-за географии и арифметики, два года он просидел в пятом, так как не сдал экзамен по греческому языку. Оценки в аттестате были разными — три пятерки, три четверки и четыре тройки. «Фабрикой рабов» называл гимназию сам писатель, потому что здесь что штамповали однотипных, малообразованных людей. Однако именно здесь учитель Закона Божьего, тот самый о. Фёдор Покровский, дал Антону прозвище Чехонте, которое впоследствии станет первым писательским псевдонимом Чехова.
Александр Павлович рассказывал в своих воспоминаниях: «Многие из моих сверстников покинули гимназию с горечью в душе. Мне же лично чуть ли не до 50 лет по ночам снились строгие экзамены, грозные директорские распекания и придирки учителей. Отрадного дня из гимназической жизни я не знал ни одного». Антон Павлович признавался в одном из писем 1886 года: «Мне до сих пор иногда еще снится гимназия: невыученный урок и боязнь, что учитель вызовет...»
Александр Павлович рассказывал в своих воспоминаниях: «Многие из моих сверстников покинули гимназию с горечью в душе. Мне же лично чуть ли не до 50 лет по ночам снились строгие экзамены, грозные директорские распекания и придирки учителей. Отрадного дня из гимназической жизни я не знал ни одного». Антон Павлович признавался в одном из писем 1886 года: «Мне до сих пор иногда еще снится гимназия: невыученный урок и боязнь, что учитель вызовет...»